Далеко не все взрослые знают алгоритм действий, а он есть! И даже чётко прописан в “ Методике по раннему выявлению и оказанию помощи несовершеннолетним, подвергшимся или ставшим свидетелями насилия, травли (буллинга), кибербуллинга”, утверждённой комплексным приказом нескольких министерств в конце 2023 года.

Буллинг — проблема не новая, более того, мировая, а не специфика нашей страны. Детская жес­токость заложена с рождения: человек — часть животного мира, агрессивность в нём есть. А дальше сказывается среда, в которой он растет: если дома получает подзатыльники, видит насилие в отношении близких, то удивляться проявлению агрессии даже в маленьком человечке не стоит.

Влияет и школа. Ребёнок попадает в коллектив, там групповая динамика, устанавливается лидерство, за него борются. Большое значение имеют установленные нормы поведения. Ни для кого не секрет, что дети в школе ведут себя по-другому: скромный домашний мальчик может являться неформальным лидером класса.

Кто лидеры в классе, какие они установили правила и как на это реагируют педагоги? В моей прак­тике был случай, когда ребёнка перевели в другую школу из-за буллинга, и там его никто не трогал — другие дети, другое поведение. Здесь огромная роль принадлежит учителям, они тоже учат детей каким-то правилам, нормам поведения, вовремя останавливают тех, кто нарушает границы.

А у нас чаще всего позиция школы — промолчать, не заметить: дескать, школа даёт образование, а не воспитание. Даже угроза штрафа и увольнения за сокрытие случаев буллинга не влияет на взрослых.

Между тем насилие растёт как снежный ком. Оно не начинается сразу со сломанных ребер, а зарождается с дразнилок, обзывательств — толкнули, ударили вроде как в шутку.

Мы ведём мониторинг учебных заведений. К сожалению, многие руководители, учителя даже не знают о наличии приказа и методики. Ещё часто не хотят афишировать случаи буллинга. Мне это видится основной проблемой: все шито-крыто до последнего. И когда родители приходят с жалобой, школа отговаривает писать заявление: да вы что, это не буллинг, дети так играют. А потом через несколько лет расхлебывают страшные драки, изнасилования.

Нам нужно создавать прецеденты, где лучшей школой считается та, которая выявляет, отрабатывает случаи насилия, травли, а не та, где все гладко, все хорошо.

Пока же принята другая порочная практика: что-то случилось — всех сразу увольняют. Но проб­лема-то остается! Может, школе нужна помощь специалистов, которые помогли бы наладить отношения в детских коллективах? Дети подрались, зачинщиков перевели в спецшколу… А как с остальными отработали, чтобы учащиеся поняли, что хорошо, а что плохо?

Огромная проблема — низкая правовая грамотность родителей, они понятия не имеют, кто должен защищать их ребёнка. Не знают и установленную законом ответственность за действия своих чад, не разъясняют это детям.

Сейчас в казахстанских школах в режиме пилотного проекта внед­ряются финская и отечественная программы против буллинга. Предусмотрен целый комплекс мер: например, наблюдатели в желтых жилетах будут ходить по коридорам, смотреть, кто дерется, выясняет отношения. Всё-таки это больше проблема поведенческая, и её надо пресекать немедленно: заметил — остановил -

сделал замечание — объяснил. Дома, в школе, на улице, в транс­порте.

Светлана БОГАТЫРЕВА, психолог, руководитель фонда Just Support