Про продажу на Sotheby’s работы итальянского художника Маурицио Каттелана – банана, приклеенного к стене скотчем, — на неделе написали крупнейшие мировые СМИ. О значении работы рассказывает заместитель главного редактора Qalam.global Максим Семеляк.

Банан для миллионеров

Инсталляция итальянского художника-гиперреалиста Маурицио Каттелана в виде банана, приклеенного к стене, на этой неделе была продана на Sotheby’s за, что называется, рекордные $ 6,2 млн. Сама процедура продажи, по сути, являла собой отдельный художественный перформанс. За означенную сумму китайский криптобизнесмен и поклонник изящного искусства Джастин Сан получил банан вместе с лентой скотча и инструкцией по эксплуатации (крепить плод на стене следует ровно на уровне 172 см под выверенным углом и менять каждые семь-десять дней, ибо в данном случае ценность представляет не аутентичность банана как такового, но аутентичность идеи банана). Покупатель пообещал в ближайшее время его съесть.

По большому счету, ничего нового нет ни в выборе банана на роль арт-объекта, ни в его поедании, ни даже в космическом разрыве соотношения цена/смысл.

Каттелановская инсталляция впервые была представлена публике в 2019 году и в том же году продана на Арт Базеле в Майами за $120 000, спровоцировав уже тогда волну кричащих медийных заголовков о том, не много ли нынче просят за один банан. Каттелан всегда покупает их на местных рынках – и конкретно шестимиллионный банан был куплен на Манхэттене за 35 центов. Тогда же в Майами арт-банан впервые и без спросу съел художник-перформансист Дэвид Датуна. Год назад южнокорейский студент Нох Хуйн-су сжевал очередной банан на выставке в Сеуле, объяснив свой акт вандализма чувством голода. При этом он приклеил назад банановую кожуру к стене и позже сообщил прессе, что коль скоро работа Каттелана являет собой бунт против привычных форм искусства, то он, в свою очередь, взбунтовался против бунта. Сам Каттелан, надо отдать ему должное, сказал, что не видит в случившемся никакой проблемы.

Банан как предмет искусства

Сам банан как источник художественного вдохновения (кстати, банан по латыни – musa), конечно, в значительной степени плагиаризован Катталаном. Если не считать «Бананов» Поля Гогена 1891 года, то первым и непревздойдённым банановым копирайтером стал Энди Уорхол, который в 1967 году поместил соответствующий желтый, с чёрной гнильцой стикер на дебютную пластинку The Velvet Underground.

Тот банан тоже стал в своё время предметом финансовой тяжбы, но о $6 млн речь и близко не шла. Кстати, изначально уорхоловский стикер-банан можно было очистить и обнаружить под ним игривую розовую мякоть. Все это вполне отвечало потребительской логике, свойственной поп-арту. Но Каттелан пошел дальше по пищевой цепочке, допустив, что искусство вполне может стать конкретным лакомством, что, впрочем, неудивительно для человека, однажды представившего публике инсталляцию под названием «Америка» в виде унитаза из 18-каратного золота. Нехитрый образ был навеян первым президентским сроком Дональда Трампа.

Унитаз, кстати, в итоге украли с выставки в Великобритании – в отличие от ротируемого банана, потеря весомая, учитывая примерную стоимость в несколько миллионов.

Директор по клиентам Sotheby’s Евгения Красникова рассказала «Курсиву», что Маурицио Каттелан является одним из ярчайших представителей современных художников с мировым именем, и коллекционеры со всего мира охотятся за его работами, так что последний рекорд Sotheby’s, где его инсталляция с бананом при оценке $1 — 1,5 млн превзошла нижний эстимейт почти в 6 раз, — явление довольно предсказуемое. «Рынок современного искусства в последние годы несётся вверх подобно локомотиву, на мировых аукционах за миллионы долларов продаются молодые художники, о которых ещё пять лет назад почти никто не знал. Что уж говорить о таких мэтрах, как Каттелан, да ещё и с такой иконической работой, являющейся, можно сказать, его визитной карточкой», — добавила она. По её словам, у больших аукционов есть практика несколько занижать эстимейт работы, чтобы привлечь как можно больше участников. Это напрямую влияет на конечную стоимость лота, так что можно предположить, что эксперты отдела современного искусства рассчитывали на «молоток», близкий к финальному.

Путь современных художников

Лозунг 1969 года «личное – это политическое» в современной реальности куда чаще реализует себя в перевернутом виде: политическое – это личное. Сегодняшний художник, как правило, мало что предлагает, но сам встраивается в тот или иной идеологический нарратив, отвечающий принципам новой этики, мультикультурализма и другим установкам последнего десятилетия. При этом реальность значительно опережает любые художественные фантазии – кто вспомнит шестидесятнические игры акциониста Петера Вайбеля, которого водили по улице на поводке, в свете массового явления квадроберов?

Когда художник Александр Бренер в 1997 году намалевал знак доллара на картине Казимира Малевича в знак протеста против коммерциализации искусства, это была его личная дикость в формате условного художественного жеста. Когда сегодня эко-активистки из Just Stop Oil обливают картину Винсента Ван Гога томатным супом в лондонской галерее – это скорее полуанонимное следование повестке и системный акт леворадикального джихада.

И в этом смысле — не будем судить, смешно это или глупо — эпопея с бананом уводит искусство подальше от актуальной проблематики в сторону сугубо личных причуд и, тем самым, ненадолго погружает его в беззаботные старые времена, поближе к тому же Уорхолу или хотя бы в 90–е. Каттелан прописывает искусство по ведомству безобидно-парадоксального шутовства (неслучайно его банановая инсталляция называется «Комедиант», к тому же в банане содержится триптофан, а он, как известно, повышает настроение).

Художник в такой системе координат наделяется нарочитыми чертами зажиточного афериста. Это своеобразный возврат к симуляционному абсурду и гедонистическому китчу тех времен, когда Джефф Кунс с милейшей порноактрисой Чичоллиной предавались утехам в рамках художественного проекта. Или, например, был ещё неплохой арт-проект, когда в конце 90-х один мой приятель, екатеринбургский художник, вставил себе зубы за счёт фонда Сороса – акция так и называлась «Зубы».

Продажа банана – в сущности, явление того же порядка. И одновременно это привет радикальным послевоенным акционистам прошлого века с их резней гусей и менструальной выставочной кровью. Кстати, в своих пародиях на жертвенность Каттелан не всегда ограничивался бананами — однажды он приклеил скотчем к стене итальянского галериста Массимо де Карло.

Саму продажу банана, конечно, следует признать отдельным художественным жестом. И Джастин Сан, разумеется, не только покупатель, но и весьма символический соучастник инсталляции, превратившейся в акцию. Он довольно точно подметил, что эта работа – своего рода медиатор, который связывает старое искусство, новые мемы и крипту.

Действительно, это наглядная иллюстрация того, как старые мошеннические замашки вписываются в новый век, поскольку криптовалютная культура во многом воскрешает авантюризм 90-х годов. Ну а Китай, как водится, способен абсорбировать решительно все, что ему покажется нужным из внешнего мира.